Зачарованные клады России - Страница 37

Подобно печерским монахам и попу Елисееву, не брезговали заниматься поисками кладов и лица духовного звания. Этому весьма способствовало поверье, что при кладоискании желательно присутствие священника, так как клады зарывались со страшными заклятиями и охранялись нечистыми духами. В 1890-х годах, недалеко от деревни Большие Угоры в Костромской губернии, клад собралась рыть целая толпа крестьян во главе со священником, делавшим указания, как надо, благословясь, рыть и брать клад. Потребовалось вмешательство полицейской власти, чтобы разогнать охваченную золотой лихорадкой толпу. А в 1752 году священник села Помаева Буинского уезда Симбирской губернии, Кирилл Михайлов, решил во что бы то ни стало добыть клад, зарытый в овраге между Помаевым и деревней Атяшкиной. Вооружившись крестом и Евангелием от бесовского наваждения, священник, отличавшийся необыкновенной смелостью, отправился на предполагаемое место клада и принялся копать, но страшные привидения так напугали его, что он бежал со страху, забыв на месте и крест, и Евангелие.

Весьма распространенным занятием было кладоискательство в крестьянской среде. Сколько семей разорилось на этом – хозяйство запущено, а все силы брошены на поиск эфемерного клада… Иногда золотая лихорадка охватывала целые деревни и даже несколько селений. Поиск кладовых записей, приметных мест и раскопки самих кладов нередко занимали целый рабочий сезон: вместо того, чтобы пахать и сеять, мужики сбивались в артели до трехсот человек и толпой уходили на поиски кладов. Начисто срывали древние курганы, перекапывали городища, ворочали «приметные камни»… Около 1890 года крестьяне села Ильинского Макарьевского уезда и ближайших деревень решили во что бы то ни стало отыскать клад, на который имелась запись в виде разбойничьего письма. Целую весну пробродили по лесу, отыскивали приметы, ходили к «ворожцу», копали по ночам. Собирались артелями человек по двести, но ничего не нашли. Неудачу объясняли тем, что не было согласия в артели – каждый думал только о своей наживе в ущерб другим.

О быте и заботах «охотников за кладами» повествуют дневниковые записи одного из алатырских кладоискателей, посвятившего всю жизнь этому ремеслу:

«Задумал я добыть клад в Большой Яме и пошел в город Саранск к ворожцу; у него переписаны были все клады, где сыскать. Купил вина, подпоил его, и дал он мне писульку, как достать деньги в Кладовых стрелицах. Иду я из Саранска и повстречался мне грамотный человек, писарь не писарь, Бог его знает. “На-ка, мол, батюшка, прочитай что написано в грамотке!” Он прочитал, оглядел меня с головы до ног и разорвал писульку: “Старый, говорит, ты черт, на старости каким ты делом занимаешься, души не жалеешь!” Да как плюнет мне в рожу, и уехал.

Не унялся я этим, пошел рыть клад в Большой Яме. Копал, копал и дошел до камня большущего – тремя лошадьми не своротить. Нет, думаю, видно ему срок не вышел. Только выбираюсь из оврага, вдруг посыпались на меня со всех сторон каменья да красные кирпичи. Я подрал, только подавай Бог ноги! А кладище здесь огромный.

А вот нищий Василий Семеныч доподлинно взял поклажу в селе Красной Поляне, а научил его, как взять, заштатный дьякон: все больше молитвами отчитывал из требника Петра Могилы. За тем требником ездили мы три раза в село Ливу, да дорого просят: сто рублей. Да еще надул подлец Евсейка – лубянишные глаза, а денег обобрал много.

На что был богат Филипп Чистяков – четыре расшивы имел, да и те все прожил на клады. Однако, Бог поможет – весной возьмет малую толику.

Есть у целовальника под горой книга “Немая строка” – по ней вызывать можно».

В воронежских местах прославился кладоискатель-фанатик, который исходил весь край вдоль и поперек, разыскивая клады Кудеяра-атамана, один из которых, по его убеждению, состоял из «60 парных воловьих подвод серебра, 10 пудов золота и целого лотка драгоценных камней». Вокруг этого кладоискателя кормилась целая толпа ловких людей, втридорога сплавлявших ему всевозможные кладовые записи, чертежи, заговоры, «разрыв-траву» и т. д., а также талисманы типа «глины, добытой в полночь с могилы удавленника», которая якобы помогает при добыче кладов. Торговля этим товаром вообще велась довольно бойко, так как спрос на него имелся большой. А один ловкий проходимец, орловский крестьянин Милютин, в 40-х годах XIX столетия сумел организовать сбор народных средств на приобретение разрыв-травы. Сделано это было с потрясающей простотой. Милютин держал трактир, в подполе которого хитроумным способом устроил демонстрацию «зачарованного клада». Клиентура подбиралась из подгулявших в трактире простаков. Милютин высматривал такого персонажа, дошедшего до состояния «уже никакой, но лыко еще вяжет», подсаживался к нему и доверительно начинал рассказывать о том, что у него под избой находится зачарованный клад, «да вот беда – разрыв-травы к нему никак не достать». Трактирщик вел мужика в подпол, там клиент воочию видел «зачарованный» сундук, который никаким способом «взять» невозможно и, соблазненный Милютиным выступить пайщиком при дележе клада, охотно отдавал деньги на приобретение разрыв-травы», которая, как известно, больших денег стоит. Таким образом Милютин решал свои финансовые проблемы на протяжении нескольких лет.

Иногда поиски клада начинались даже не с преданий, не с «кладовых записей», а прямо, что называется, на пустом месте. Шел, например, как-то раз житель города Зубцова по берегу Волги и размышлял: «Ведь город наш Зубцов, сказывают, в старину был очень велик, и были в нем князья, а у этих князей, разумеется, была казна – то где же она теперь находится?» Ясно, где – конечно, зарыта где-то поблизости! С этой, прямо скажем, небесспорной мыслью, он лег спать, и во сне увидел, что «всему городу Зубцову была великая радость… Не могу прямо объяснить, в чем она была, а только над всем городом от радости как будто туман стоял». Поутру этот мыслитель и духовидец явился в городскую управу и заявил, что он намерен найти казну зубцовских князей и тем самым обогатить город. И что же городские власти? Посмеялись? Покрутили пальцем у виска? Удивились? Нет. Они всерьез направили запрос в Тверскую губернскую канцелярию, откуда пришло официальное разрешение на поиски клада. Раскопав несколько курганов в окрестностях города, и ничего не найдя, разочарованный кладоискатель работу прекратил. Впрочем, горожане отнеслись к его начинанию сочувственно и неудачу объясняли тем, что кладоискатель «слова» не знал.