Зачарованные клады России - Страница 92

«13-го мы перешли Неман, и тут наткнулись в полях на несколько фургонов с золотом, покинутых своими проводниками. Солдаты их сейчас же разбили и черпали полными горстями золото и серебро из разбитых бочек», – писал участник событий, французский офицер Пьон-де-Лош.

Таким образом, за Неман французы перешли, имея на руках значительные средства. «Разграбленная казна» никуда не делась – она просто сменила хозяев. По словам академика Е. В. Тарле, в январе 1813 года в Гумбинене (Восточная Пруссия), куда постепенно подходили группы спасшихся из России французов, «вся площадь была покрыта крестьянскими повозками, стекавшимися со всех сторон возить французов за деньги». «Сразу в Пруссии для французов явилось решительно все, что можно купить за деньги, – пишет Е. В. Тарле. – А денег – монеты золотой и серебряной – в спасшейся казне Наполеона было еще сколько угодно».

Следы сокровищ Наполеона прослеживаются и южнее маршрута Березина – Вильно – Ковно – Восточная Пруссия. Существует несколько свидетельств о кладах, укрытых французами в окрестностях Гродно и Белостока. В этих местах также в течение длительного времени находили следы отступления наполеоновской армии. Например, в селе Волковичи близ Новогрудка в конце XIX столетия в спущенном пруду была найдена брошенная французами пушка.

О нескольких бочках золота, зарытых в окрестностях Гродно, сообщал в декабре 1835 года житель баварского города Вюрцбурга Георг Йозеф Михель. Он обращался к русскому императору с просьбой о содействии в отыскании этого клада, но его просьба была «оставлена без уважения по неимению в виду никаких доказательств о справедливости заключающихся в оной показаний». В магистрате Вюрцбурга Михель показал, что о сокровищах он узнал от одного «с давних времен мне преданного» баварца, человека «честного поведения и к тому же в здравом рассудке», участника походов 1812–1814 годов В 1813 году этот баварец был прикомандирован к двум казначеям в качестве «смотрителя амуничных по армии вещей». В пути, опасаясь, что их настигнет неприятель, казначеи «зарыли в одном месте Гродненской губернии, где они уже несколько дней находились, в присутствии и в глазах его, все при них находившиеся деньги, кои были укладены в пяти бочонках и имели весу 15 центнеров. Притом взяли они с него слово хранить глубокое молчание о сем происшествии, обещав в сем случае дать ему некоторую долю из зарытых денег… Деньги сии, состоящие в одних наполеондорах, простираются до многих миллионов франков». Оба казначея были смертельно ранены в сражении под Финстервальдом и «испустили дух еще на поле сражения».

По словам Михеля, этот его товарищ несколько лет назад побывал в России и «узнал опять то место, где деньги зарыты, и убедился в том, что оные деньги не могут без соизволения правительства быть вырыты и взяты».

Показания Михеля, данные им вюрцбургскому магистрату, рассматривало баварское правительство. Они были признаны заслуживающими внимания, и в январе 1836 года баварские представители обратилась в МИД с просьбой оказать Михелю помощь в поисках клада. МИД России ответил, что «прошение не может быть удовлетворено по тем же причинам, по коим и в первом случае ему было отказано. Но господину Михелю не возбраняется выполнить свое намерение на удачу собственными издержками». Своих средств на поездку в Россию у Михеля не было. Зато они были у некоего кавалера де Бре, который, узнав о показаниях Михеля, решил отыскать клад самостоятельно и отправился в Россию. Чем закончилась его поездка, неизвестно.

На этот же район как на возможное местонахождение наполеоновских сокровищ указывала прусская подданная Йоппих, урожденная Ярих, сообщившая в июне 1875 года русскому послу в Берлине Убри о том, что ее отец много лет хранил тайну клада, зарытого его товарищем во время войны 1812 года в окрестностях Белостока. По словам ее отца, этот товарищ имел задание доставить в Белосток семь бочек с золотом. Ночью, находясь на старой мельнице, он услышал отдаленный конский топот. Решив, что это русские казаки, немец быстро выкопал во рву под мельничной плотиной яму глубиной 3 фута и скатил в нее все семь бочек с ценностями. Впоследствии долгие годы он мечтал вернуться на это место и, умирая, доверил тайну своему другу – отцу г-жи Йоппих. По словам самой Йоппих, место, где зарыты бочки, находится «у самой плотины, которая между старой мельницей и старым монастырем ведет к Белостоку. Плотина заросла тополями, и драгоценный клад находится влево от монастыря, у тополей».

*** * ***

Итак, подведем итоги.

Как мы могли видеть, значительная часть казны «Великой армии», преимущественно в золотой и серебряной монете, была сохранена и благополучно была вывезена из России.

Другая часть казны и «московской добычи» разграблена солдатами армии Наполеона и отбита русскими авангардными частями.

Третья часть… Вот судьба третьей части и легла в основу легенд о «московской добыче» и «золоте французов». Нет никаких сомнений в том, что часть сокровищ осталась лежать на путях отступления «Великой армии». Все очевидцы свидетельствуют, что император требовал, чтобы казна «не сделалась добычей неприятеля». И этот приказ французы старались выполнять при любых условиях.

Разбросанные по многочисленным тайникам на всем пути отступления французской армии, эти сокровища, вероятно, до сих пор дожидаются своего часа. Совершенно очевидно, что на всем протяжении пути «Великой армии» таких тайников осталось не один и не два. Очевидно также, что их содержимое составляет не казна самого Наполеона, а брошенная добыча тех самых «изнемогавших» под тяжестью награбленного солдат, офицеров, генералов и маршалов «Великой армии». Время только прибавляет к списку тайников новые и новые «адреса», не давая, впрочем, ответа на главный вопрос: а где же они, эти сокровища? И поневоле на ум приходит старинное русское присловье: